1761

В начале 1761 года Н.А.Корфа посту губернатора сменил В.И.Суворов, хорошо знавший отца Болотова.

Корф «представил Болотова Суворову и охарактеризовал его с самой лучшей стороны (Болотов, 1870–1873, т. 2, стб. 34). При этом в “Реестре обретающимся при канцелярии советникам, асессору, канцелярским служителям”, приложенном к протоколу о передаче дел от Корфа Суворову от 05.01.1761 года, появился поручик Андрей Болотов, обозначенный как переводчик в составе “немецкой экспедиции” при советниках Баумане и Вестфалене (РГАДА. Ф. 25. Оп. 1. Д. 316. Л. 21). <…> Суворов приказал отправить представление главнокомандующему Бутурлину с просьбой оставить Болотова при канцелярии, причем текст было поручено написать самому поручику (Письма А.Т.Болотова к Н.Е.Тулубьеву, 2013, с. 383). Пришедшее в конце января из канцелярии Бутурлина распоряжение не оправдало надежд Болотова: “В нем… сказано только, что буде я в армии быть неспособен, то оставить меня дозволяется, а буде человек молодой и в армии быть могу, то отправить бы меня с баталионом” (Болотов, 1870–1873, т. 2, стб. 40). Затянувшееся затем на несколько недель дело об отправлении Болотова к полку (3-й батальон за это время успел выступить из Кёнигсберга и соединиться с армией) излагается в письме Тулубьеву от 17.02.1761 года, написанном сразу после решительного разговора с Суворовым. Оно начинается фразой: “Ну, голубушка братец, теперь дело мое получило уже окончание, я спущен, и мне велено сбираться” (Письма А.Т.Болотова к Н.Е.Тулубьеву, 2013, с. 378). Однако после долгих колебаний Суворов устно разрешил Болотову остаться в Кёнигсберге как минимум до нового распоряжения о нем от главнокомандующего… А поскольку вторичного приказа от Бутурлина так и не последовало, то Болотов жил на протяжении всего 1761 года в Кёнигсберге на совсем уж полулегальных основаниях.

…C января 1761 года в канцелярии переводчиком работал один из прибывших полтора года назад студентов И.Садовский (1736–1762), так что необходимость в переводах Болотова существенно уменьшилась. <…> Он получил больше свободного времени, которое тратил на самообразование, посещая занятия по философии в университете и занимаясь чтением и писанием у себя на квартире» (Милютин М.П. К вопросу о служебном положении А.Т.Болотова…).

Как следствие неопределенного служебного статуса «в официальных документах этого времени имя Болотова вновь почти не встречается, и никаких ответственных поручений Суворов ему не дает.

Единственное исключение составляет «комиссия», описанная в 87-м письме воспоминаний: рассказ об аресте Болотовым прусского «графа Гревена», на которого слуга заявил российским властям «слово и дело». Эта история находит полное соответствие с делом барона Й. цу Эйленбурга (1722–1787), которое отложилось в фондах Тайной канцелярии (РГАДА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 2015) и Кёнигсбергской канцелярии (РГАДА. Ф. 25. Оп. 1. Д. 371). В последнем содержится «Инструкция Архангелогородского 3-го батальона поручику Болотову», данная в Кёнигсберге 21.05.1761 года (РГАДА. Ф. 25. Оп. 1. Д. 371. Л. 4–5 об.), согласно которой он осуществил арест» (Милютин М.П. К вопросу о служебном положении А.Т.Болотова…; подробнее о «деле Гревена» см.: Веселова, Милютин, 2019).